Прочла "Последнюю искру [веры]" (The Last Spark by Eddy Webb), это маленький рассказ из сборника по Темным векам в20.
Там Монкада выбирает подходящую ему цель из знатных прихожан, медленно обрабатывает, помогая достичь состояния Истинной Веры (a faith forged in the crucible of evil), и посылает в дом ласа-конкурента, дав колышек, факел и воду святую.
А все потому что тот ласомбра (он еще обожал обжираться детской кровью) petitioned the Courts of Blood to reclaim the blood of Monçada’s childe, Lucita de Aragon.
И Монкада повторяет себе, эта фраза открывает и закрывает основную спираль сюжета рассказа: "Lucita. The things I do for you. And the things I do for myself".
А в кульминации он твердил: I will outlive her. I will outlive all my enemies. И, как порядочный ласомбра, потом споткнулся на чайльде

Когда его орудие вернулось к нему уже с другими, но так и напрашивавшимися подозрениями.
Просит она, едва войдя:
— Не могли бы вы зажечь огонь. Так холодно здесь, что я вся дрожу.
— Может, мне дать тебе одеяло или что еще, чтоб укутать тебя...
— Нет. Огонь меня устроит. Не те ли дрова там уже лежат наготове? — твердо возразила она и архиепископ непроизвольно сделал шаг назад, расслышав сталь в ее ответе.
Ни огонька не горело в комнате, но жар веры смертной горячим облаком окутывал ее.
— К несчастью, дитя мое, мне не было намерений зажечь камин. Холод не заботит меня, я забыл о таких мелочах.
— Но я не забыла. Зажгите огонь. Прошу.

Монкада прикрыл свои веки и сложил ладони, точно собравшись молиться, но он собирал свою волю. Он убивал многих мужчин и женщин, убивал других Каинитов, и во многие руки отсыпал по тридцать серебряников. Господь проклял его Темного Отца, и это означало, что все дети Каина являются частью Божьего промысла. И что сам он, Монкада, благословлен напрямую, недвусмысленным доказательством существования Божия, а значит, имел орудия и средства обеспечить Его плану исполнение. Да, вера этой сметной была сильна, но его — не слабее.
Открыв глаза, он протянул руку и взял ее коробочку с трутницей. И ощутилвал то темное, скребущимся и воющим порывом, в уголке своего разума — отшагнуть, уйти, бежать! Но Монкада сомкнул пальцы на трутнице и представил себе клетку с толстыми железными прутьями, и "запихнул" инстинкт в нее.
"Я — Ласомбра, — напомнил он себе. — И я не бегу".
Он почувствовал, что жар веры стих, когда он отшагнул к камину, бережно неся эту трутницу, боясь задеть на ней серебряное распятие, а Зверь в этой воображаемой клетке грызся и выл...

— Но кто это напал на ваш дом? Высокопреподобие, как вы уцелели?!
...поведав дикую историю о вооруженном отряде, ворвавшемся на территорию церкви и успевших поджечь дом архиепископа прежде чем что-то разорвало их на части.
Монкада спокойно ответил, что эти люди были слугами сатаны и пытались убить его, потому что он узнал правду о грехах Леандро Фуэнтеса. И что только по милости Божьей он смог взять меч и прорубить себе выход из горящего дома.
Священники никогда не задавали вопроса, почему у всех нападавших были разодраны глотки или почему на трупах не было ни единой раны от лезвия. Они просто бросили по приказу архиепископа все эти тела в ямы для нищих.

"... the void left by Fuentes must be filled. After deliberation, it has been decided that you shall fill that void. May you serve the Amici Noctis until someone stronger claims your blood.”
21 век, Люсита: счастливо сопит.